---> Комната Фред, Особняк группировки Fire

Черт, точнее любовь Артемиды ко всему зеленому, понес в парк посреди города раскинувшийся, прудом привлекающий, в жаркий полдень освежающий природную прохладою под тенью листвы. Бодрым шагом по щебневым дорожкам Фред, уже со стаканом старбаксовским, наполненным кофе-латте сладким с двойною порцией взбитык сливок, высматривала пригодное для сидения место, дабы не наткнуться на вонючие ноги спящего бомжика или чего хуже не обнаружить сладко заснувшую с вечера парочку влюбленных голубков. К прелюбодеянию Фред относилась со всей строгостью, питала презрение к любовным утехам и лишь изредка позволяла себе расслабиться, да закадрить доброго молодца о хороших внешних данных, дабы на ночь его на постель уложить и не уходить вплоть до раннего рассвета. А может быть и не совсем на постель, а на стол иль на пол, иль вообще около косяка двери, чего только вольная девичья фантазия не выдумает в порывах осознанных, вожделением контролируемых. Жалобно скукожиться совесть ненастная дабы не мешать утехам любовным, ибо стыдно перед матерью-Артемидой, что праведным своим образом жизни наказывала не вступать в порочные сношения с особями мужского пола и таить тайны своих эрогенных зон до смерти самой. Но получилось так, что Фред оказалась живой душою в двадцать первом веке, где все направо и налево, сверху вниз. Ну или снизу вверх, кому как больше по доброму нраву приходится. И таиться не представлялось возможным, разве только в монастырь постричься, да уединиться в молитвах к единому Богу нашему, но не бывать такому, ибо покровительствует Фред бог языческий, древний и могущественный.
Томной поступью сменилась быстрая ходьба и прогулочным шагом девушка пошла по дорожкам вкруг пруда таинственного, зеленью заросшего, ивами окруженного. А ивы плакучие, ветви свои склонили к зеркальной поверхности, ласкают ее нежными прикосновениями, а ветер-то им в помощники славные годиться.
Но хватит этого бреда!
Мы находимся в жестокой реальности этого мира, который не мирится с нашими желаниями и тут уж работает принцип – либо ты его, либо он тебя. Прогнет, выгнет – да какая собственно разница, здесь главное доза на ночь и с утра стимул поднять задницу с кровати, вместе с тяжелой головой, которая так тянет вниз, в приземленную реальность. Приземленная реальность из себя представляет вот что – бляди, наркоманы, жиды, эгоисты, бомжики где-то прописались и пробежали мимо, бюрократия, агрессивно цапающая за руки благочестивых граждан, ну и конечно же мы – золотая, трахнутая молодежь. Ну а кто ж еще будет спускать за ночь папину зарплату, а? Вот и правильно. Все в этом мире через анал, но мы цинично улыбаемся и прем дальше, толкаясь и кусая за плечи, а то и за ноги, нерадивых конкурентов.
Ну да хватит всего этого. Пора фотоаппараты расчехлить и начать снимать зеленую дымку парка, что стелиться по пруду. Благо в одинокий сей час никому не хочется выползать из своих кроватей, посему все остаются там, а Фред, как самая умная, в разных позах замеченная, снимает пейзажи жарких Афин, чье солнце еще не раскалилось аки блин на сковородке.
Прогуливаясь около пруда, девушка даже застала птиц, что мирно плавали, но хлеба под руками не оказалось, поэтому пришлось довольствоваться лишь одиноким созерцанием благородного зеленого оттенка оперения на шее у селезня. Сей зелень был крупноват да толстоват, но отличался крайней ленью в своих движениях и самодовольным взглядом.
Так даже животные грешат по части своих характеров. Обида.  Ну и фиг с этим, они хотя бы молчат по большей частью.

Фотография вещь весьма занимательная. Затягивает, словно трубочка стоевровая белую пыль. Щелкает затвор, трещит объектив, наводимый на очередную цель, тихий писк замера – все эти звуки, столь родные уху всегда радовали и приводили беспокойную душу в смятение. Этим устройством, величайшим изобретением человечества, можно было сделать все что угодно. На фотографиях навсегда остается душевная теплота, приятные янтарные оттенки счастья – не имея его, этого самого счастья, Фред до безумия любила фотографировать, в надежде однажды поймать объективом то, что станет счастьем для нее одной.
К сожалению, все эти мысли не имели никаких выходов наружу и воспроизведения в реальном мире. Всякая мысль мечтательной натуры поглощалась алчным до эмоций зверем, который копил в себе только отрицательное – собака, бездомная, городская.
Во Фред скользила эта черта – ее походка, чуть резковатая, но тихая, остерегающаяся, жесты, агрессивно быстрые, пронзительный взгляд глаз, которые ловили каждую деталь в свои сети.   
Утро разгоралось. Легкий ветер метался по узким улицам старого города, принося рыбный запах со стороны моря. Солнце едва вскарабкалось на серо-голубой небосвод и ныне пускало свои слабеющие лучи в окна серых многоэтажек, пытаясь заставить человечество проснуться и начать творить мирские дела. У него это получалось относительно хорошо, потому что постепенно, с каждой минутой, которую отсчитывали часы на городской ратуше, на улице появлялось все больше и больше народа. Люди спешили, изредка потирая глаза и тормоша волосы. Куда они спешили, зачем они спешили?...
Лучи солнца наконец достигли парка и медленно коснулись капель росы на зеленых листьях яблони, липы и платана. Легкий туман поднялся с земли и начал постепенно испаряться – всякий кто проходил мимо живой изгороди городского парка в это время мог почувствовать сырость и свежесть утра. Офисные здания, которые теснились неподалеку, глумливо ухмылялись своими стеклянными окнами и бетонными перекрытиями,  закрывая жилые здания меньшего роста от новорожденных лучей. Машины постепенно скапливались на главных улицах и растягивали пробки, начинали выкладываться на витрины свежеиспеченные булочки. Город сдвинулся с места после долгой ночи, которая, казалось бы, продолжалась на этот раз бесконечно.
Солнце оранжевым кругом поднималось все выше и выше, постепенно разгораясь до приторно белого. С крыш было видно, как дымка исчезает и уступает место смогу, который валил клубами из промышленных труб.
А люди все продолжали куда-то идти и бежать. Только их становилось все больше и больше. С каждой минутой…
Это раздражало, ибо Фред была по своей натуре человеком-одиночкой и эта толпа мешала ее уединению, трогательному, как чистая слеза младенца. В такие моменты Фред была чрезвычайно мягкой и задумчиво-загруженной, что прекрасно выражали черты ее лица, созданные природой именно под это настроение, а не под то, что обычно творилось у Фред.
Хандра, напавшая с утра на больную голову, постепенно отступала, уступая место светлому разуму, каков он был у Фред, запыленный частичкой безумия. Совсем небольшой, но тем более ощутимой, на фоне общего состояния.
Решив, наконец, что снимать на сегодня все таки надо закончить, ибо народ мешал всем удачным кадрам, но только девушка решила закрыть объектив, как вдруг ее глаз заметил молодого человека, что стоял чуть поодаль со странным взглядом рассматривая всех, кто проходил мимо.  Помимо того, что он был, в принципе, ничего-себе-так, он гармонично выписывался из общей серой массы, посему Фред открыла объектив и совершенно бесстыдно несколько раз прошлась туда-сюда, выбирая наиболее удачный ракурс. Уже прицеливаясь и готовясь запечатлеть столь знаменательный объект, девушка оторвалась от замера, еще раз оценивающим взглядом посмотрев на свою жертву. В этот самый момент по случайному стечению обстоятельств взгляды столкнулись, взметнув искры. Фред тот час же, хребтом почувствовала, что что-то с этим мальчиком не так, ибо был он не из того разряда, когда сразу видишь «чистых». Кокс? Героин? Навряд ли экстази или что помельче. Если сведет судьба, да соблаговолит Артемида, то будет время узнать, чем крутится сей персонаж на земле.
Сделав фотографию, Фред закрыла фотоаппарат и еще раз оглянув избранника своей идеи, ухмыльнулась. Играла ли она в игру «примани рыбку взглядом» или «эй, ты, обрати на меня внимание», а может быть ее выбор пал на «выжгу дыру», не известно точно, но Фред продолжала стоять на месте, не спуская холодного взгляда своих разноцветных глаз с плохого мальчика, который, видно, любил пить, курить да трахать. Стандартный набор эдаких похуистов. Иногда, конечно, в графе интересы можно еще что-нибудь прочитать, но в основном…одно и тоже.
Мягкая платина волос трепетала от слабого ветерка, иногда залезая в глаза, от чего Фред помахивала рукой и отбрасывала надоедавшие пряди назад.

Не зная, чего она ожидает, Фред пару раз оглянулась по сторонам, в поисках смены своего занятия - понаблюдала, как к объекту ее фотозапечатления клеится молоденькая девушка, как он открывает ей бутылку и…
А вот дальше произошло что-то не совсем хорошее и не совсем приличное, если так вообще можно было выразиться. Взгляд уважаемого поменялся, что-то бешенное проскочило в его повороте головы. Хищника всегда легко распознать по движениям, жестам – они вечные агрессоры, которые рыщут по бренной нашей земле в поисках жертв. Проблема в том, что они слепы и не видят тех, кто им не по зубам, может быть даже и не по силе, но вот по разуму и стойкости…
Когда молодой человек рванул вперед, Фред конечно тупо не врубилось в то, что целью была она. Далее ее спина почувствовала раньше, что тело прижали к дереву, чем мозг сумел это осознать.
Сказать, что Фред была в шоке значит не сказать ничего. Она просто охуела. Нет, конечно она понимала, что нынче молодежь пошла развязная и резвая аки коньки горбунки, но чтобы сразу так, с места в карьер – нет, не того поля ягоду нашел. К тому же к сексу на публике она была морально не готова. Лучше бы пошел с таким напором на ту, которая так этого хотела. А не на Фред, которая положила одну руку на грудь взбесившегося молодого человека, дабы остановить его нависание, другой же попыталась ослабить хватку, которая сдавливала горло.
Глаза сверкнули пламенем и холодом одновременно, губа чуть дрогнула, готовясь слегка обнажить зубы в своеобразном оскале. Подбирая слова поприличнее, Фред вдруг поняла, что не все уж так просто – глаза столь страстного ухажера менялись от нормального, человеческого до кроваво-красного. «Ух ты блять!» рискнула подумать девушка, осознавая, что она напоролась на своего соотечественника по наделенной силе. Не даром же читала разные книжки про существ таких, как она. А это означало, что вовсе не похотливые мысли двигали сим объектом, а нечто более глубокое – жажда, ярость и может быть…? Да и не было у Фред размышлять о том, как и что двигало этим красавцем. В ней начинала закипать злоба за то, что он посмел прикоснуться к ней и иметь при этом грязные помыслы. Ебаная скотина. Да и вроде перегаром от него пасет, брр, совсем не весело. Точнее может быть и весело, но не совсем Фред, которая закипала, выбирала момент, чтобы вспыхнуть и сверлила взглядом молодого человека.
Ободранная через кофту о кору дерева спина дала о себе знать. Тихо рыкнув, Фред попыталась оттолкнуть парня от себя ногой, благо гибкость была развита хорошо и даже в таком положении девушка могла спокойно поднять для данного маневра ногу. Ну или не совсем спокойно. Естественно она целилась в то, что так ценно у мужчин, потому что прекрасно понимала, что силой она этого красавца навряд ли возьмет. 
- Сука, руки убери от меня.
Фред прошипела эти слова с такой интонацией, как будто бы вот этот самый парень был нижайшим слоем во всей социальной пирамиде и посмел при этом прикоснуться до по аристократически тонкой и бледной кожи девушки. Горло, сдавленное и беспощадно обхватываемое пальцами, хрипануло и съело отличнейшее ругательство, которое Фред припасла аж с утра, надеясь и трепетно лелея надежду все таки кого-нибудь да накрыть им кого-нибудь.
Но пока не получалось, ибо тело, то предательски ослабевало, то изо всех своих сил напрягалось, пытаясь смягчить воздействие на многострадальную шею.  С каким-то злосчастным фырканьем Фред думала о том, что она нарвалась на кобеля сильного и, самое главное, упертого плюс к этому еще и мышцами обросшего. Нет, конечно Фред не испытывала того благоговеяния к мальчикам-дудочкам, но вот в такой ситуации с атлетом совершенно не хотелось быть на столь близком расстоянии в столь грубых объятиях вспыхнувшего гнева.
- Чертов божок, отодрать бы тебя, - просипела девушка в конец теряя и терпение и голос. Если этот отпустит, то месть Фред будет весьма изощренной. Ежели нет, то плакала Артемида, ибо столь прекрасная оболочка будет утеряна навсегда. Хотя…Покровитель же, но Артемида пока ждала, выжидала, хотя кулон с настороженным синусоидным движением медленно обрастал новым узором из листьевцветочков и все в таком же духе. Только богиня ждала…Зря тратиться и давать советы своей подчиненной она не любила, да и та редко их слушала. Эдакое испытание, а то нахер надо иметь себе ту, которая даже с охуевшим от похоти мужиком (для Артемиды все особи мужского пола были такими) не сможет справиться.